Дневник Волка

Есть у меня примечательная френда dzenn, которая ведет достаточно фактурный дневник. Причем фактуру получает, как бы пропуская белый свет через призму мизантропии и получая такое виденье мира в фиолетовом свете. Когда таким методом она пишет романы, то читать это сложно или вообще невозможно. Потому что отчетливо не хватает привычной полифонии и радостности окружающего мира - во всяком случае тем, кто их чувствует. "Тынс-Пынс" я, правда, осилил - но будучи на ее родине. А "Монастырь" прочитал лишь до половины - там люди поставлены в неестественные положения при общении, и тоже - все словно в фиолетовом освещении. Но отдельные посты Дженн читаю с удовольствием. Особенно, когда там не та мысль, которую я ленился записать или сформулировать, а то, до чего сам не додумался:

"Я вот думаю: какие они скучные - кто с малолетства оригинальничает без проблематизации действительности, с ровненькой жизнью, которая в конечном счете - по мере взросления субъекта - сводится к тому, чтобы превратить себя в Идеальный Товар. В том числе и на креативной почве. Но товар. Даже не идеальный, а оптимальный, что ли.
Роботы они, конечно. И то, что стиль у них - унисекс, и/или что сексуальность, прежде всего отфотошопленная (но "должна быть". Именно как нечто должное, а не страсти как помеха ровной жизни) - все в кассу.
Но одновременно они потенциальные жертвы. Начиная с массовой гибели в терактах, разумеется. Вообще, очень сильно отличаются те, кто гибнет в терактах - и те, кто по поводу терактов остро высказывается. Последние почему-то не гибнут в таких ситуациях, - способные придумать себе индивидуальную траекторию повседневности. Если их и убивают - то тоже вполне индивидуально.
А те, другие - поколение жертвенных безымянных овечек".

У langobard очень в тему было прочитать накануне КИБ (конференции по распространению мнения руководства трех крупнейших порталов Рунета) гипотетическое "Начало для речи в торжественном собрании":
"Поскольку я не принадлежу ни к каким тусовкам, кланам, группировкам, политических взглядов не имею, четких моральных принципов не придерживаюсь, то хочу сразу предупредить, что если я и скажу что-нибудь, на ваш взгляд, неверное, то это может будет результатом только моих собственных ошибок, а не групповых предрассудков...".

Не осталось ничего из того, что было. Не отыскать прошлогоднего снега. Намедни кончились прошлогодние деньги. Нет обид. Корысть и похоть поймать трудней, чем чайные ароматы… Только домашний адрес, но там уже нет многих привычных вещей. Только гитара, но на ней новые звонкие струны. Только старые песни, но остались нужными лишь десяток-другой.

У монумента пограничникам в скверике рядом с Солянкой малолетки приводят себя в пограничное состояние сознания. А я уже за границей. Возврата не будет. Ничего не вернуть.
Весна жмурится утром солнышку. Самое популярное слово «окрашено». Для избавления от депрессий достаточно пройти пешком шестнадцать автобусных остановок.

Всё время кто-нибудь рядом, но никого — за левым плечом.
Получилось так, что я стал другим. Осталось обновить каждую свою клетку, чтобы прежнего меня больше не стало. И осознать это хотя б самому — не все из подруг поймут, что случилось.

Я знаю слово «прощай» на пяти языках, которых не знаю.